Метанавыки, вторая часть
3.
Склонность к игре и отстранённость
Когда мы становимся взрослыми, спонтанность и свобода ребенка часто остаются в стороне, и мы нередко упускаем их в терапевтической практике. Эта глава начинается с примера, где склонность к игре ребенка есть и у клиента и у терапевта. Далее мы самым внимательным образом изучим этот метанавык, и, кроме того, метанавык отстраненности.
Злая ведьма
Белокожая американка сказала, что иногда ей кажется, будто она теряет рассудок. Женщина поведала, что обнаружила в себе нечто дьявольское, неистовую и злую ведьму. Она всегда знала о ней, затаившейся где-то глубоко внутри, и надеялась, что та никогда не даст о себе знать. Она боялась и ненавидела ее. Что делать?

Бесстрашный Арни подошел к ней и как охваченный любопытством ребенок сказал:

— Ух ты, а давайте посмотрим на эту ведьму!

— Что?! — оторопела женщина, — Я хочу избавиться от нее!

— Да, я понимаю, — сказал он, — но Вы только покажите мне на секундочку, на что эта ведьма похожа. Вам нельзя и дальше оставаться с ней.

— Хорошо, но я тебя предупреждала, — сказала она, — лучше поостеречься ... она уже здесь!

Лицо женщины начало покрываться морщинами, ее глаза сделались маленькими и блестящими, а волосы, казалось, вдруг встали дыбом. По мере того, как искажалось ее лицо, то же самое происходило и с ее телом: плечи поднялись, туловище изогнулось, пальцы скрючились и стали похожи на когти! Она бросила быстрый, угрожающий взгляд на Арни.

— Доброе утро! — приветливо сказал Арни, широко раскрыв глаза. — А я и не знал, что Вы здесь! (Взволновано) Давайте как следует все посмотрим!

Арни слегка потянул женщину за ее сучковатую руку, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Неожиданно женщина-ведьма быстро, изо всех сил обхватила его вокруг талии и, сделав выпад в сторону его коленей, схватила Арни за ноги. Он удержал равновесие, и началась бурная схватка.

Все это время Арни внимательно следил за энергичными движениями женщины — и когда она толкнула его и теперь, когда они в исступлении катались по полу. Женщина-ведьма несколько раз неожиданно тявкнула и взвизгнула и в конце концов ... захихикала!!! Что-то изменилось!

Она больше не боролась. Ее сильные движения превратились в маленькие прыжки. Она смеялась и визжала, используя руки Арни как опору и, отталкиваясь от них, подпрыгивала высоко в воздух. Они вместе играла и прыгали.

Вдруг женщина с удивлением посмотрела на Арни, и он спросил:

— Что за блеск сейчас в Ваших глазах? Что-то изменилось!

Она очень торжественно произнесла:

— Я больше не злая ведьма!

— Да, и кто же Вы теперь?

— Я в точности как шаловливый ребенок. Я люблю играть и смеяться и чтобы кто-нибудь по-настоящему занимался со мной! Это так здорово, а я отказалась от всего этого, когда была ребенком. Во мне было много дикой энергии, но я сдерживала себя, потому что считала: девочке это совсем не к лицу. Я так долго шла к такой себе. Так здорово проделывать это вместе с Вами, повстречать кого-то, кто бы поиграл со мной!

— Да, — сказал Арни. — Эта злая ведьма явилась напоминанием о необузданном и игривом ребенке, который пытался выбраться наружу. Она прекрасна! Я люблю играть с ней! Как радостно познакомиться с Вами такой!
В этом примере мы можем отметить несколько метанавыков. Для начала мы обратили внимание на сочувствия, когда Арни приветствовал отверженную часть этой женщины, то есть то переживание, которое она первоначально назвала "ведьмой". Арни не ограничился описанием ее состояние (см. главу 6). Действительно, изображение этой женщиной своего переживания в виде "злой ведьмы", скорее всего, происходит из социальной категоризации и подавления женской энергии и силы. Поэтому, вместо того, чтобы остаться в этой статичной картинке, они переработали эту информацию и, раскрыв ее, обнаружили радость и экстаз игривого ребенка.

Арни также пребывал в игривом и непредсказуемом настроении. А теперь давайте исследуем метанавыки склонности к игре, юмора и отрешенности.
Игровое начало и свобода
Склонность к игре освобождает нас от обычных идентичностей и общепринятых норм. "Игривость" как качество терапевта может внести изменение в стиль его работы, раскрыть иррациональные импульсы и сигналы, впустить в ситуацию нечто абсурдное или заставить его двигаться, играть или петь и просто чувствовать себя во время работы свободнее. Это могло бы быть и приглашением расслабиться в моменты усталости, зацикленности или тупиковой ситуации. Позволив возникнуть этому чувству, мы можем открыть дорогу новым знаниям и прозрениям.

Я вспоминаю, как работала с довольно застенчивой женщиной, которая, как она сама сказала, чувствовала себя очень подавленной. Здесь не имеет значения, что я предложила, но она стала еще глубже погружаться в свою депрессию. Чувствуя себя утомленной и не зная как выйти из тупика, я начала прислушиваться к своим импульсам и, к полному моему удивлению, ощутила в себе ребенка, которому хочется поиграть. Я спросила, не будет ли она возражать, если я попробую исследовать свои чувства. Получив ее согласие, я начала прыгать и играть в игрушки, которые находились в моей комнате. Вдруг женщина засмеялась и подползла ко мне на коленях. Мы с ней довольно долго играли и смеялись, как маленькие дети. Женщина поведала мне, что стала настолько взрослой и ответственной, что теперь и не подступиться к тому ребенку, который жил внутри нее. Поэтому то она и сделалась такой угрюмой и потеряла интерес к жизни. Она поняла, что ей необходима "игривость", чтобы стряхнуть с себя это состояние и жить по-новому.
Юмор и глупость
Склонность к игре как метанавык неразлучна с чувством юмора. Жизнь — штука забавная, а иногда даже смешная. То тут, то там можно встретить шутников, ловкачей, клоунов, комедиантов и сумашедших, способных рассмешить и заставить по-другому взглянуть на жизнь. Сочинения даосов всегда полны юмора. В Китае к художнику относятся как к человеку "глупому, сумасшедшему, с причудами или эксцетричному".
Каждый день — прекрасный день
Самую яркую демонстрацию ребячливого, игривого состояния я наблюдала в Японии во время нашей встречи с дзэн-буддистским учителем. Когда он вышел приветствовать нас, его рот растянулся в улыбке, глаза лукаво прищурились, да и весь он был окутан тончайшим покрывалом смеха. Какое удовольствие встретить архетипичного дзэнского учителя!

Откуда только берется это безграничное счастье? Какая вера стоит за его духовным мастерством? Когда мы спросили его об этом, последовал ответ: "Каждый день — прекрасный день!"

Учитель воспринимал каждое переживание так, как если бы оно было единственно правильным в данный момент. Он мог рассказывать о чем-то достаточно серьезном, а через мгновение хохотать до слез. Вера в то, что "каждый день — прекрасный день", напоминала нам: если мы хотим плыть по волнам наших переживаний, нам необходимо верить, что все самое абсурдное, непомерно трудное, мучительное и загадочное исполнено смысла. Если мы больны или на улице дождь, то все же этот день может быть прекрасным, если "забраться внутрь" этих ощущений и творчески помочь им раскрыться.
Отстраненность
Детский взгляд на мир и отношение ко всему с юмором тесно связаны с другим метанавыком — отстраненностью. Отстраненность — это особое чувство, при помощи которого мы выходим из сложившейся ситуации, отступая назад и открывая "мета" точку зрения, или, другими словами, внешнюю точку зрения. Всем нам знакомо чувство отстраненности в те неуловимые моменты, когда, откинувшись на спинку стула, мы слегка цепенеем или впадаем в транс. Погрузившись в это чувство, мы получаем возможность взглянуть на драму жизни со стороны.

Точно так же терапевт, целиком поглощенный первичным процессом клиента, может действовать не столь эффективно, как тот, который, почувствовав в себе отстраненность, на какой-то миг отступает назад. Более широкая перспектива может дать информацию о тех аспектах процесса, которые каким-то образом выпали из его поля зрения. Возможно, он настолько запутался в происходящем, что упустил какие-то детали. Следуя за своей отстраненностью, терапевт вместе с тем выходит за границы привычных способов работы и отношений, опять становясь гибким и открывая внутри себя свободный дух экспериментаторства.

Юмор и отстраненность несут в себе слегка непочтительное, но сочувственное отношение к нашему обычному мировосприятию. Мы не только уважительно относимся к первичному процессу, который сам по себе достаточно однобок, но также твердо поддерживаем вторичный процесс и его послания. В последнем примере, Арни не остановился на страхе этой женщины перед "ведьмой", но помог ей раскрыть это переживание и понять о себе нечто новое. Юмор и отстраненность — вот способ объяснить нашему первичному процессу, что существует еще очень много миров, которые ждут своих открывателей.
Отстраненность в трудных ситуациях
Отстраненность — важное умение в работе со сложными ситуациями. Отрешенный мудрец или терапевт способен пройти сквозь огонь и остаться холодным. Он в состоянии пережить вместе с клиентом трудную ситуацию, сцены жестких групповых конфликтов или организационные сложности, придерживаясь точки зрения наблюдателя, которая помогает прояснить, что происходит.

Склонность к игре и отстраненность приближают нас к тем аспектам "я", о которых мы обычно забываем. Они напоминают нам о духе детской свободы, как, впрочем, и о нашей древней мудрости, которая, отойдя в сторону, смотрит на события с большей перспективы.
4.
Рыбалка
Один из центральных метанавыков терапевта даоистского типа — это способность следить за качественными изменениями своего внимания во время работы. Он заметит и момент наибольшей концентрации внимания и момент, когда его внимание рассеяно и блуждает от предмета к предмету. Мой коллега, Ниша Зенофф (Nisha Zenoff), прекрасно описал эту способность плавно переходить от одного типа внимания к другому, назвав его "рыбалкой".
Вы когда-нибудь рыбачили? Вы садитесь в лодку или устраиваетесь на берегу, забрасываете удочку и затем, устроившись поудобнее, наслаждаетесь пейзажем. Настало время расслабиться и ждать. Любой хороший рыбак знает, что нервозность и напряженное ожидание — плохие помощники в этом деле. Вы просто расслабляетесь и отпускаете свои мысли гулять по синему небу и глубоким водам. Но вот леска немного задрожала. Вы приподнимаетесь и проверяете, не пора ли тянуть. Если пусто, вы возвращаетесь в состояние умиротворенности и покоя, терпеливо ожидая, что же будет дальше. Волнение приходит, когда рыба все-таки клюнет. Настает момент активных действий. Вы хватаете удочку и целиком отдаетесь этой задаче. Ловкость, сосредоточенность и точность — и вот уже рыбка извивается у вас на крючке. Искусным рыбаком можно стать, лишь соединив в себе расслабленность и сосредоточенность.

Даос — рыбак с головы до пят. Он наблюдает изменения в природе, но ничего не предпринимает, пока не настанет момент действовать. Он настоящий минималист, который использует энергию, необходимую только для того, чтобы поймать рыбу. Он столь же точен, сколь и беспечен. В следующем примере попробуйте испытать все эти различные настроения рыбалки. Этот случай содержит материал для изучения метанавыка этой и последующей главы.
Спрятаться под коврик
Сью, 22-летняя женщина, тяжело опустилась в кресло. Она почти неслышно произнесла, что хочет поработать над чем-нибудь, и не двигалась с места. Арни тоже сидел очень тихо. Он выглядел умиротворенно, как будто ему нечего делать. Сью довольно долго сидела молча и неподвижно. Потом она что-то невнятно пробормотала. Арни немного растерянно оглянулся и продолжал терпеливо ждать.

Спустя некоторое время Арни медленно подошел к ней, слегка потряс за плечо: «Давай что-нибудь делать». Сью вяло поднялась и вышла вместе с ним в центр круга. Она сказала, что после обеда у нее была мигрень. Она смотрела вниз, выглядела несчастной, ничего не говорила довольно долгое время и больше не двигалась.

Арни тоже стал ждать, медленно расхаживая внутри круга. Проходя мимо Сью, он протянул ей руку и сказал: «Пойдем, прогуляемся». Сью взяла его за руку, и они начали ходить по комнате. Ее голова была опущена и она шагала очень медленно.

И тут произошло нечто совершенно абсурдное. Арни заметил коврик, лежащий на полу. Он нагнулся, поднял его и неожиданно смешно натянул себе на голову. Сью тут же подошла, взяла другой коврик и сделала тоже самое. Все в комнате рассмеялись. Арни взял свой коврик и положил его Сью на голову поперек первого. Сью быстро схватила оба коврика, плотно прижимая их к голове. Теперь нам не было видно ее лица, только глаза часто выглядывали украдкой. Казалось, она спряталась под ковриками.

Арни заметил, как быстро она схватила эти коврики, и с большим интересом и вниманием проговорил:

— Так, раз ты находишься под ковриками, вообрази, что тебе дают коврики на голове.

Сью очень быстро оценила ситуацию и ответила:

— Пока я здесь, меня никто не обидит.

Арни последовал за ее воображением и спросил, кто бы мог ее обидеть.

— Моя мать, — последовал ответ.

Теперь все внимание Арни было направлено на разворачивающуюся перед ним историю.

— Что она собой представляет? — спросил Арни.

Сью скинула с головы коврики, и обернув один из них вокруг живота, произнесла:

— Она такая толстая!

Арни комментировал:

— Ты так здорово показываешь мне насколько она толстая, твоя мать.

Он взял другой коврик и поднял его перед собой, отчасти закрыв лицо, как будто он ребенок, который загородился от матери. Произошло переключение ролей. Арни теперь изображал Сью, а Сью играла свою мать. «Ребенок» Арни сказал своей «матери»:

— Мама, будь ко мне внимательна.

Сью ходила по комнате как мать, медленно и размеренно, восклицая:

— НЕТ!! Я не хочу тебя слышать, ты все время мне мешаешь! Мне надо работать.

Арни надул губы, как ребенок, и удрученно отвечал:

— Ты толстая старая корова! Мама, ты ходишь так медленно ... будь со мной доброй, чтобы мне не нужно было защищаться от тебя. Почему ты меня не любишь? Я всего лишь девочка.

Сью отвечала:

— Отойди от меня.

Арни скривил губы и начал взвизгивать и плакать, как ребенок, одновременно преувеличивая как комичность, так и серьезность положения:

— Ох... о-о-ох. А-а-а-ах!!! Ма-а-м-ма!!!!

Всем свои видом выражая угрозу, Сью подошла к нему и оттолкнула:

— УХОДИ, УХОДИ!! Я НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ!!!

Арни закричал еще пронзительнее, намеренно подчеркивая испуг. Она неумолимо продолжала отталкивать его и затем отвернулась.

Арни обратил внимание на энергичность отталкивающих движений Сью. Он знал, что они не могут сами завершиться. Теперь, вернувшись к роли терапевта, он посоветовал Сью как следует толкнуть его. Она застеснялась, но все-таки начала толкать его, Арни же, расставив ноги и опустив голову, уперся. Он сосредоточился на ее движениях и своих внутрителесных ощущениях. Она сказала очень определенно:

— Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УШЛА ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ. ПРОЧЬ!!!

Арни смотрел на нее и сказал самой Сью:

— Вау! Я услышал. Это довольно прозрачное послание. Я знал, что тебе необходимо было самой сказать это людям — оттолкнуть от себя то, что напоминает мать! Хочешь попробовать еще раз?

— Сью тяжело опустилась в нерешительности и обхватила голову руками.

Арни повернулся к группе и сказал из роли матери:

— Это прекрасно, иметь такую дочь, она не отвечает тем же на мои пинки. Она просто выхаживает в себе ужасную мигрень.

Сью свалилась на пол, держась за голову. По-видимому, она подошла к барьеру. Она стеснялась использовать свою силу.

Поскольку Сью снова вернулась в подавленное состояние, Арни попросил ее по мере возможности отмечать и проговаривать все свои телесные ощущения. Она сказала, что очень болит голова и что эта боль не проходит, хотя ее что-то отталкивает.

Она встала и показала, как это происходит, скрестив кисти рук и сильно надавливая одной на другую. Ее лицо отражало напряжение рук.

— Очаровательно, — сказал Арни.

Он отобразил ее движения и выражение лица и добавил:

— Вот, оказывается, ты какая. Ты достаточно сильная.

Сью усмехнулась.

— Ты улыбаешься, — сказал Арни. — Ты бы хотела чем-нибудь подкрепить свою силу? Это поможет твоей головной боли. Почему бы тебе не попробовать? Ты бы хотела проделать это со мной, как со своей матерью?

Сью ответила, что хотела бы быть внимательнее к ней.

— О, да, я забыл об этом. Тогда просто покажи свою силу на мне.

Сью навалилась на него и толкнула.

— Превосходно, — сказал Арни. — А теперь сможешь ты принять позу, которая бы олицетворяла силу?

Сью встала в стойку и сжала кулаки. Арни подбадривал ее:

— Ну, а теперь, наверное, ты сможешь пройтись так и сделать соответствующее лицо.

Сью медленно шла, ногами рассекая перед собой воздух и сурово глядя на окружающих. Арни шел вместе с ней. Она повернулась и, пристально глядя, пошла прямо на него, и вдруг улыбнулась.

— Замечательно! — сказал Арни. — Ты одновременно можешь делать это и улыбаться. А теперь, как насчет того, чтобы взять эту энергию и воспользоваться ею ... представить, что ты можешь применять ее для каких-то целей. Совсем не обязательно направлять ее против твоей матери.

Он сделал энергичное движение руками, как будто начинал танцевать, так что Сью почувствовала поддержку своим движениям. Ее руки описывали в воздухе плавные круги.

Заметив спад интенсивности ее движений и решив, что она может подойти к барьеру, Арни сказал:

— Выглядит очень хорошо, но, наверное, ты бы хотела делать это еще интенсивнее.

Сью стала сильно размахивать руками, как будто это были крылья, — неожиданно и резко, как хищная птица бросается на жертву, нагибается вниз и кружится, делая при этом глубокие выдохи. Арни присоединился к ней. Он сказал, что к этим движениям необходимо подойти творчески, чтобы позволить танцу или чему-то другому раскрыться.

Сью, полностью поглощенная своими движениями, исполняла прекрасный танец, напоминающий сильные порывы скачущего то вверх, то вниз ветра. Ей нравилось чувствовать силу и мощь природы. Она продолжала свой танец, руки скользили по воздуху, напоминая движения самурая. Теперь она начала пробивать воздух кулаками и вращаться в экстазе. Она израсходовала на этот неистовый танец всю свою энергию. Ее глаза возбужденно светились, она смеялась:

— Я действительно чувствую себя лучше! Оказывается, мне необходимо было творчески выразить эту энергию! Спасибо!
Вы наверняка заметили в этом примере метанавыки юмора и склонности к игре, описанные в предыдущей главе. Кроме того, здесь есть другие навыки, которые мы будем обсуждать в последующих двух главах. А теперь давайте повнимательнее посмотрим на метанавык рыбалки. Рыбалка — это флуктуация между двумя состояниями внимания. Это комбинация рассеянного, неспешного внимания и точного знания. Давайте рассмотрим каждый из этих аспектов более подробно.
Рассеянное, неспешное внимание
В начале работы со Сью Арни представляется нам расслабленным рыбаком. Он ждет. Он выглядит так, как будто ему нечего делать и некуда идти. Он следует за своим вниманием, а оно рассеянно и беспорядочно. Сью не представляет большого интереса, поскольку сидит, вдавленная в свое кресло. Он тоже спокойно сидит, как будто в его голове ничего нет — ни цели, ни стремления. Ему не нужно подталкивать или исследовать. Он считает, что Сью сама покажет, что делать, когда будет готова. Он просто ждет, пока клюнет "рыбка".

Этот аспект рыбалки прекрасно описан в Дао-це-чин:

"Кто может тихо ждать, пока осядет ил?

Кто может так сидеть до самого начала действий?"

Эта неспешность — определяющая характеристика мудреца. "Позволяя себе выглядеть глупым, он расхаживает туда-сюда, как человек, который потерял дорогу". Конечно, мудрец вовсе не глуп. Он знает, что природа даст о себе знать в нужный момент. Эта грань рыбалки отражает основу даосизма и убежденность процессуальной психологии в том, что нам не стоит очень напрягаться; нам просто необходимо ждать, и все произойдет само собой.

В Дао-це-чин мы читаем, что "Дао придерживается бездействия":

Терапевт-"рыбак" уходит с дороги, чтобы Дао могло себя выразить. "Рыбе" негде будет плавать, если терапевт не предоставит ей для этого пространство.

Но что такое "рыба"? Это неожиданный, спонтанный и сверхъестественный элемент жизни, который появляется внезапно. Это вторичный процесс, первый намек на более значительный сновидящий процесс, ожидающий своего раскрытия.
Пустота-в-голове
Такое рассеянное и ослабленное внимание может быть названо "пустотой-в-голове". Этот момент очень полезно замечать. Наше страстное желание понять и быть в курсе может иногда препятствовать тому, чтобы следовать находящемуся прямо перед нами. Нас переполняет такое количество идей, что мы упускаем процесс, который стремится к раскрытию. Когда некоторые начинающие терапевты на семинарах жалуются на то, что совершенно не знают, что делать со своими клиентами, Арни отвечает: "А почему вы должны знать, что делать? Вы не должны знать, что делать! Следуйте за своими чувствами!" Он говорит, что самые лучшие терапевты знают меньше всех. Если ты слишком умный, ты не принесешь пользы. Если тебя пронзает жгучая боль, ты пытаешься что-нибудь изменить, вместо того, чтобы плыть по течению. Мы не творцы жизни, а всего лишь ее ассистенты.
«Проверка удочки»: минимализм и легкий путь
Ослабив свое внимание, рыбак все же время от времени проверяет удочку — не попалась ли рыба. Точно так же и в нашем примере Арни частенько подергивал за "удочку", чтобы посмотреть, не начнется ли процесс, не попалась ли на крючок "рыбка" или нужно еще подождать, пока процесс развернется. Если проверка ничего не давала, Арни продолжал ждать. Он подходил к Сью и предлагал поработать с тем, что ее беспокоит. Она вставала, но увы, оставалась безмолвной и подавленной. Рыба еще не клевала. Он ждал, ходил вокруг, затем произошла эта ситуация с ковриками, и вдруг процесс стал набирать обороты.
«Подсечь рыбу»: точность
Третий аспект рыбалки имеет отношение к особой комбинации точности, ясности и решительности. Когда рыба уже на крючке, когда настал момент действовать, мы не должны колебаться.

В нужный момент воин смещает свое внимание, занимает позицию и готовится к прыжку. Он замечает тот волнующий момент, когда рыба забьется на крючке. Он осознает этот динамичный момент. Он должен действовать быстро и собранно до тех пор, пока рыба полностью не проявит свою сущность. Это сконцентрированное внимание требует от него гибкого умения быстро изменять фокус (см. главу 11) и сделать акцент на сновидящем процессе и помочь ему раскрыться.
Возвращаясь к рыбалке
Метанавык рыбалки — это комбинация различных типов внимания, которые совершенно естественно обитают внутри нас. Когда настает очередь пустоты, она сигнализирует расслаблению и создает пространство, которое тут же занимает реальная жизнь. Расслабленный терапевт — минималист, который изредка "проверяет удочку" и ждет "рыбу". Когда "рыба клюнет", он использует свое второе внимание, чтобы ее удержать и помочь ей раскрыться, следуя ее уникальному, изменчивому процессу.*
5.
Шаман-учёный
В зависимости от школы и личного стиля одни терапевты стремятся к познавательному и аналитическому типу работы, другие придерживаются чувственной и интуитивной модели. Первые могут олицетворять собою интеллектуальный, научный подход к пониманию событий. Последние больше доверяют внутренним чувствам и спонтанным образам или инсайтам-озарениям. Однако предпочтение, отданное одним методам работы, не означает полное исключение других.
Когда мы пытаемся умом понять происходящее и свести воедино разрозненные на первый взгляд элементы, то обнаруживаем в себе ученого. А в другой момент мы замечаем стремление отбросить происходящее и следовать нашим внутренним ощущениям и фантазиям, пытаясь накопить знания и понимание. Это напоминает шаманов, которые оставляют в стороне консенсусную реальность, входят в транс и получают новую информацию для больного человека и/или племени. Поэтому я называю эти два навыка ученый и шаман.

В этой главе изложены предположения о том, что эти совершенно разные позиции возникают у нас спонтанно. Сознательно замечая присутствие каждой из них, мы можем переходить от одной к другой. Гибкий терапевт заметит, когда он излагает идеи в подтверждение происходящего, и сделает это сознательно. Он также обратит внимание, когда его восприятие изменится, когда он не сможет сконцентрироваться, когда внутри начнут подниматься чувства настолько сильные, что ему не остается ничего другого, как следовать за ними на незнакомую "территорию", веря, что они приведут его к величайшему знанию. Когда паттерны первого состояния появятся снова, он обнаружит, что возвращается к научному взгляду на мир, аналитически оценивая и понимая происходящее.

Сознательное продвижение по этим столь различным направлениям и есть метанавык ученого и шамана. Давайте вернемся к примеру со Сью, чтобы лучше понять эти два подхода.
Шаман
В начале работы Сью не давала о себе никакой информации. Арни прохаживался туда-сюда, и вдруг, подняв с пола коврик, надел его себе на голову. В этот момент он дал возможность проявиться шаманской части своего "я", позволив себе быть подвижным и управлять ситуацией, доверяя и следуя за своими, казалось бы, иррациональными импульсами.

В этот момент шаманства терапевт вступает на неизвестную и полную загадок территорию. Он не знает, что может произойти, но полностью доверяет сложившейся ситуации и своим импульсам, которые ведут и направляют его. В терминах процессуальной работы это означает, что он индуцирован. Он пойдет вперед и станет магической частью этого мира, позволяя ситуации использовать себя в качестве канала для выражения. Дон Хуан сказал бы, что он вступает в "нагваль" или неизведанный, вторичный мир, существующий как противоположность "тоналю" — известной, первичной реальности. Терапевт становится похожим на медиума или мистика.

Арни следовал за своими импульсами, и поэтому неожиданно для всех натянул коврик себе на голову. Он не думал об этом раньше, но поддался настроению момента. Он поверил, что этот импульс не такой уж иррациональный, что так пытается выразить себя наполненное смыслом поле. Действительно, мы увидели, что Сью клюнула на эту игру с ковриками, и из, казалось бы, "бесчувственного" начала стал разворачиваться процесс.

Теория процессуальной работы говорит, что осознание происходящего более важно, чем правила, которых мы должны придерживаться в своей работе. На смену дискуссии о валидности внутренних состояний терапевта пришли осознание и всестороннее использование этих состояний в терапевтической ситуации в целом. По сути, не существует различия между тем, что внутри и что снаружи; мы просто осознаем и познаем поле или сновидящий процесс, которые выражают себя через нас.

Мы придерживаемся основного принципа — следовать переживанию — даже когда нам еще не понятно его значение. Конечно, прежде чем вторгнуться в переживания клиента, нам необходимо спросить разрешения. Поэтому терапевт предоставляет свои переживания к услугам клиента.

Как шаман, терапевт позволяет загадочному и таинственному проявиться. Он замечает за собой склонность к трансу или желание сконцентрироваться на странных импульсах и чувствах и следует за ними, надеясь, что они приведут его к успеху.
Свобода
Какое это великое облегчение — идти вслед за нашим блуждающим сознанием! Мы свободны отбросить все, что делаем, если это не срабатывает, и стать более творческими, позволяя возникнуть неизвестному. Мы свободны быть спонтанными, фантазирующими людьми, которые следуют по таинственному пути природы.

Шаманский и непредсказуемый Дон Хуан говорит, что человек знания не стеснен известной ему реальностью, но свободен следовать спонтанным и незнакомым сторонам жизни. Арни описывает это состояние так: "Он {шаман} вовсе не похож на животных, которым подражает, на животных с известными привычками и предсказуемыми вывертами, он свободен, подвижен и непредсказуем".
Извилистые тропы
Шаманское, непредсказуемое поведение дает нам возможность уловить особое дуновение любого процесса. Чаще всего процессы прокладывают себе вовсе не прямое русло. Сколько мы ни пытаемся быть прямолинейными и понятными, мыслить аналитически, все же процесс одурачивает нас, делая иррациональные и неожиданные повороты. Без шаманского осознавания мы не можем придерживаться уникального русла этой "реки". Вооружившись знанием шаманов, мы станем ее частью. Потеряв непрерывность осознавания, терапевтическая интервенция может быть сведена скорее к идеям по поводу процесса, чем к изменчивому течению естества.

Если мы слишком поглощены пониманием процесса, то можем не заметить загадочного или необычного сигнала. Терапевт, который использует только научный подход, может блокировать такие части опыта, которые не вписываются в привычные формулы и идеи.

Лучший учитель шаманизма — сама природа. Она ведет нас по нелепым, неизвестным или загадочным дорогам жизни. Парадоксально, но когда мы все-таки уступаем и учимся плыть по волнам этого непредсказуемого потока, то начинают раскрываться связи и логика этого поля. Кто мог знать заранее в примере со Сью, что коврик на голове может стать ключом к разгадке ее истории?
Внутреннее знание
Терапевт-шаман следует внутренним ощущениям, чувствам и образам, позволяя им вести себя.

Во время физического контакта со Сью глаза Арни опущены. Он идет за своими внутренними телесными чувствами. У него есть внутреннее знание, сколько толкать, когда ослабить толчки и когда прикладывать больше сил. Существует немало технических деталей физического контакта, которые мы должны знать, но есть также чувственный элемент, который помогает нам узнать, что в данный момент более всего необходимо. Наше внутрителесное знание — это критерий процесса. Когда Сью начала толкать Арни, он нутром почувствовал незавершенность ее движений. Поэтому он призывал ее к более активным действиям, пока не проявятся послания этого толкательного движения. Конечно, понимать тело и его движения всегда полезно.

А теперь давайте обратимся к фигуре, противоположной шаману, — к ученому.
Ученый
Как мы уже видели, отойдя от правил и следуя по стопам сновидящего тела, мы позволяем проявиться самой природе. Давайте посмотрим, как метанавык ученого дополняет и усиливает качества шамана.
Внешнее знание
В тот момент, когда терапевт замечает, что начинает мыслить как ученый, пусть даже на какую-то долю секунды, он может сознательно позволить проявиться такому стилю мышления. Ум ученого строг. Он способен разгадать происходящее, пока процесс еще только раскрывается. Он может смотреть как бы со стороны и схватывать появляющиеся паттерны, замечать обратную связь клиента, барьеры, которые можно исследовать, и углублять процесс в целом.

Научное мировоззрение пытается обнаружить структуру и содержание. Терапевт в роли ученого будет сознательно поддерживать научный взгляд на мир и придерживаться его в мельчайших подробностях. Точный от природы, ум ученого может достичь особой степени ясности.
«Выдвинуть перископ»
Арни иногда называет научный взгляд на вещи, поддерживаемый в контексте шаманизма, "выдвижением перископа". Вы ныряете под воду и отдаетесь во власть волн, но держите наготове свой перископ, с помощью которого можете уловить промелькнувшую обратную связь, реакции и сигналы клиента. Дон Хуан называет это "контролируемой глупостью": пусть все идет своим чередом, а ты наблюдай за всем вполглаза.

В работе со Сью Арни позволил себе следовать своим спонтанным импульсам и надел на голову коврик. Сью сделала то же самое. Однако Арни не блуждал в этой своей загадочной игре. Его ум ученого включился именно тогда, когда Сью натянула коврик себе на голову. В этот момент он вошел в сновидящий процесс с ясной головой ученого. Теперь он знает структуру того, что происходит: кто-то спрятался и, поэтому должен быть некто угрожающий. Две части Сью конфликтуют одна с другой.
Шаман и ученый
Пути шамана и ученого тесно связаны друг с другом. Начав работу как ученый, терапевт может сойти с этого пути и следовать спонтанному, изменчивому Дао, когда его ум не в состоянии больше следить за тем, что происходит в данный момент. Он начинает следовать за своим сновидящим процессом и за своими внутренними ощущениями, фантазиями и движениями, однако не увлекаясь настолько, чтобы не заметить обратной связи и не обратить полученную информация на пользу своему клиенту.

Конечно, невозможно предписать проявление той или иной точки зрения. От терапевта зависит, заметит ли он в себе шамана или ученого и сможет ли сознательно следовать за ними. Причем, могут быть явные предпочтения. Развитие гибкости во взаимоотношениях между этими двумя метанавыками — дело времени и опыта.